КОМАНДИР ЗОЛОТОЙ РОТЫ, или СОЗДАТЕЛЬ БИРЖИ ТРУДА ДЛЯ БОМЖЕЙ

Юрий ПОТАПЕНКО — тоже предприниматель

Анкета:

Последняя прочитанная книга: На свободе я читаю только прессу, правда, читаю пачками. В камере — другое дело. Там глотал все подряд: и Канта, и Гегеля, и Плеханова. Был неравнодушен к антисоветской литературе, ко всем этим Буковским и Боннэр. Стихи их собирал:

В полях, на стройках, на заводах
Взгляни начальнику в глаза.
В них власть большая над народом,
В них постоянная гроза.

Политическая симпатия: Михаил Сергеевич Горбачев. Молодец мужик. В карцере или в одиночке при коммунистах кормили через день. А с 88-го года — каждый день, общая пайка, как на зоне. Туберкулезникам яйца стали давать, молоко. Горбачев это благо сделал. Одежду разрешил, спортивные костюмы разрешил. Мы за него переживали, когда путч был: «…Давай, Михал Сергеич, давай, родной!».

Политическая антипатия: Ненавижу коммунистов. Я даже красный цвет органически не перевариваю, у меня в доме нет такого цвета. Мариночка как-то пошла покупать зонтик. Выбрала красный. Меня аж затрясло: «Марин, ты что, очумела?».

Самый сильный страх: 19 августа 1991 года меня должны были освободить из крытой. Утречком собрался, жду. Вдруг в коридоре топот. Влетают «маски-шоу», мордой на пол, руки на затылок — в стране государственный переворот. На зоне известно, что есть негласное указание: в случае государственного переворота или других чрезвычайных ситуаций расстреливать всех крытников и особо опасных преступников. И никто не будет вникать, закончился мой срок или нет. Такая интересная ситуация…

Любимая песня: Единственный и неповторимый «Владимирский централ».

Последнее огорчение: В четверг вечером вломились в дверь четверо гайдамаков. Корочками светят, дубинками играют: предъявите документы, почему регистрации нет, почему здесь проживаете, почему с женой не расписаны. Вывели на улицу, давай там жути мне гнать: кости переломаем, ничего не докажешь… Гнали-гнали, потом паспорт вернули и отпустили. Маринушка расстроилась, а я задумался. Чего четыре мордоворота сюда прилетели? Я же не Шварценеггер. Вот какая ситуация-то интересная. Может, боятся, что я стану куда-то выдвигаться? Аналоги же были. В 98-м году в Нижнем Новгороде мэром стал дважды судимый Андрюха Климентьев. Правда, на другой же день Ельцин издал указ, Андрюху арестовали и мэрство его свернули. Другой случай — Толя Конякин, три раза судимый, в Ленинске-Кузнецком Кемеровской области три года был в мэрах. Тоже запеленали, несколько месяцев продержали. Все, больше не баллотируется. Возможно, в этом какая-то подоплека?

Ежедневное удовольствие: Молоко и карты

Последняя причина слез: Когда у Мариночки в июне случился выкидыш. У нее прописка в Коми, медицинский полис тоже там. Но работает-то она здесь. И отчисления все идут в свердловский бюджет. Правильно? Правильно. А золотце мое не могла встать на учет, не могла обследоваться. Каждая консультация — платная. Гинеколог ей сказала: девочка, ты что пришла? Накопи денег побольше, а потом рожай. Я тут же написал от ее имени Кареловой, заместителю председателя правительства по социальной политике. Через месяц прилетела бумажечка от того же гинеколога: срочно приходите, не возникнет никаких проблем. Но было уже поздно.

Мечта: Создать реабилитационный центр на сто пятьдесят человек. Сто мужчин, пятьдесят женщин (сейчас женщин у меня нет, их некуда селить, а какие из них работницы, если они ночами болтаются по вокзалам?). Крыша — в первую очередь. Потом завести свое производство, свое фермерское хозяйство. Чтобы прибыль шла, чтобы не брали деньги, а сами себя обеспечивали. Мы же не можем всю жизнь жить на гранты.

7.40. Мариночка проснулась ни свет ни заря и вперилась в телевизор. На днях она сбаламутила меня купить два билетика «Бинго-шоу» и теперь села, как умная тетя, ждать своего выигрыша.
…Ничего, конечно, не выиграла, расстроилась. На что надеялась, дурочка? В этом государственном лохотроне таких желающих — боже ж ты мой! Чтобы поднять золотцу настроение, проиграл ей все три утренние партии в подкидного.

10.00. На объекте мужички уже ждут. По пятницам я выдаю недельную зарплату. Если платить каждый день — деньги будут разлетаться. Дважды в месяц — до первой зарплаты еще надо дотянуть. А раз в неделю самое то: и не слишком много, и можно уже что-то купить, можно одеться в секонд-хенде или на барахолке, в таганском ряду. Они же, бедолаги, ко мне попадают раздетые, разутые.

Последних, Юрку и Игоря, подобрал в прошлое воскресенье на вокзале. Оба в футболках, у одного справка об освобождении, у другого вообще никаких документов. Сразу предупредили, что отработают только неделю, а потом махнут за счастьем на Север. За счастьем — так за счастьем. Нет проблем.

Мужики расписались в ведомости, деньги вручил бригадиру, в конце смены он им их отдаст. По тысяче четыреста на брата. Плюс триста каждому за металлолом. Его здесь полно. Здание старое, внутренности выпотрошили, трубы, батареи сбили, чтобы поставить новые, навороченные, а вывозить никто не вывозит. Вчера зарядили машину на четыре тонны. Каждая тонна — 1400 рублей. Пятьсот водителю, тысяча мне, остальное раскидал среди мужиков. Нормально, да? Есть такая книжка «Оплата труда в строительстве». По ней подсобный рабочий, то бишь мы, в месяц может заработать от 1700 до 4000 рублей. С этих денег у него еще и высчитают налоги. А мои-то бомжи — ни кола, ни двора — получают от пяти до семи тысяч. Где это видано? Мариночка, когда работала на обувной фабрике, получала 1900 в месяц. И то выдадут триста, остальные — когда-нибудь. Моя же золотая рота, что положено, имеет регулярно.

А началось это все еще в 97-м году с Васьки и Сашки. Сашка освободился с Владивостока. Он в Оренбурге служил в армии, что-то они там продали, какие-то платиновые боеголовки, его посадили. Васька — из Тюмени. Нас судьба столкнула на станции Вихрь.

Я тоже куда-то ехал, куда — не пойму, я в этих своих поездках уже запутался. Куда люди едут? Судьбу искать. Думают, что она лежит на дороге где-то рядышком. И я всю Россию от края до края прокатил на электричках (в них со справкой об освобождении по негласному правилу можно ехать бесплатно). Да не по одному разу.

Помню все станции от Москвы до Камчатки. С Курского вокзала сел и попер: Петушки, Владимир, Вязники. С Вязников до Нижнего Новгорода, из Новгорода до Шахуни. Ночь перекантовался — и на Киров. Потом Балезино, Пермь, Шаль, откуда в четыре утра на Свердловск, Каменск-Уральский, Курган. С Кургана на Макошино.

Это последняя пограничная станция перед Казахстаном. Оттуда на Петропавловск. А там электричка уже ждет, перепрыгиваешь и погнал: Иссык-Куль, Омск, Чулым, Новосибирск, Мариинск, Тайга, Черный Яр, Красноярск, Озерки, Иркутск. С Иркутска три пересадки до Мысовой. Это предпоследняя станция перед Улан-Удэ. Такая нудная станция! Там никакие справки об освобождении не действуют. Проводники даже в вагон не сажают, сволочи.

Я порой с милицией садился. Милиция охотно способствует. Зачем ей на станции все эти освободившиеся и бомжи! Милиция запихивает, а проводники — выталкивают. Цирк! Ага…
С Сашкой и Васькой мы тогда добрались до Свердловска и нанялись к одному бизнесмену красить забор на даче. Тут меня и осенило: стройплощадок — море, таких как мы, бедолаг, тоже. Почему, не сделать всем хорошо? И схемка набросалась. Понятиям она не противоречила. В криминальном мире сейчас многое изменилось. Это раньше заниматься коммерцией было запрещено. Коммерсантов на зоне били. Сейчас они — добропорядочные люди, которые с миром криминала находятся в довольно тесных отношениях.

Самое трудное было найти заказчика. Не каждый согласится взять шатию-братию. Но договорился в одном месте, во втором, слухи прокатились. Я умею организовывать. Наверное, это талант. Теперь у меня минимум по три объекта, на которых трудятся два-три десятка моих людей. Есть старожилы, которые работают почти с самого начала, — Лешка Порнов, Саша Теплых... Другие — например, Сашка Шадрин, Юрка Ряков, Витька Бойкин — первый капитал заработали, гардеробчик обновили, девчонок завели, женились, прописались.

17.00. Возвращаясь с последнего объекта, возле гостиницы «Евразия» заметил пацаненка-побирушку лет тринадцати. Кинул в шапку стольник. Он его сразу — в карман. Ты откуда, малыш? Где родители? Кушать хочешь? Как зовут? Зовут Сашка, приехал незнамо откуда, родители пьют, ночует с двумя корешами под мостом, они сейчас вон там, на базе разгружают какие-то овощи.

…Дома ребят сунул в душ, а сам принялся звонить в разные организации: в аппарат уполномоченного, в управление соцзащиты, замглаве района, в центр реабилитации для лиц, вернувшихся из мест лишения свободы. Никто ничего не знает или отправляют в Кировское УВД. Зачем им Кировское УВД, тем более что они туда наотрез не желают? «…Есть положения, есть инструкции, согласно им определят, выяснят, оформят в спецприемник». Что за фигня? Какой-то спецприемник, какие-то проверки… Кушать человеку хочется сейчас, а не когда на него придут запросы и его поставят на казенную пайку.

Почему у Бабушкина Андрея Владимировича в Москве в офисе его правозащитной организации всегда куча детей, какие-то матрацы, они тут спят, их тут же кормят, без всякой милиции оформляют документы, развозят сами по приютам? Вот в чем вопрос-то. В конце концов я психанул.
— Дети, — сказал я им, — я не знаю, что с вами делать.
Накормил, дал банку повидла, огурцов, двадцать рублей и отпустил снова под мост.

20.00. Поужинать с Мариночкой решили в любимом кафе «Жили-были». Там уютно, чисто, хорошо готовят. Солянку, пельмени в горшочках. Солянка такая, особая, в ней и лимон плавает, и оливки. Народу нет, музыка, девчонки в фартучках. Туалет, руки можно помыть. Для меня это важно: у меня чистоплотность в крови — в колонии в Кировской области, где воду давали три раза в день по ведру в камеру из десяти человек, я и там строго брился, строго мылся. Ага... В окне панорама: машины, люди, вид на автовокзал, на базар. Торгаши, таксисты, автобусы. Как в кино. Женщина с мегафоном приглашает в зоопарк.

Марина загорелась: поехали! Какой зоопарк, Маринушка! Посмотри в окошко — вот он, зоопарк: кто-то что-то крадет, кого-то бьют, тут лохотрон, граждане билетики выдергивают, тут разборки.

23.00. Позвонил охранник с объекта. Игорь с Юркой ни на какой свой Север не уехали, деньги пропили, оба опять в майках, просятся ночевать и еще неделю отработать. Ладно, пусть. В следующую пятницу сделаю по-другому. Выдам по полтиннику на сигареты, посажу в машину, довезу до вокзала, куплю им билеты и вручу на перроне вместе с деньгами.

23.30. Перекинулись с Мариночкой в карты и спать. Мне завтра рано к воротам колонии, встречать троих бедолаг, которым на свободе некуда податься.

Novaygazeta.ru 24 ноября 2003г.